Смотришь на меня и молчишь. Принимаю это как согласие, откашливаюсь и начинаю:
– «Бек, я только что признался во всем жене, так что поздно говорить о боязни становиться мачехой. Это не игра, Бек. Это жизнь. Я еду к тебе. Мне негде жить. Марсия выгнала меня из дома. А ты просишь захватить какую-то книгу?»
Закрываю «Макбук».
– У тебя есть две минуты на объяснение.
Я очень хочу подсказать правильный ответ, но это будет нечестно. Запускаю секундомер на телефоне. Ну же, Бек, давай, ответ очевиден. Всего-то надо сказать, что подашь жалобу на Ники, чтобы у него отобрали лицензию. Чтобы жена выгнала его из дома и он сдох на улице, один, как подзаборный пес, с чемоданом идиотских записей, которые ему негде слушать. А потом ты должна осознать, что тебе вообще на него наплевать. Что единственный, кто тебе нужен, – это я.
Прошло пятьдесят девять секунд отведенного времени, а ты все молчишь.
– Ладно, Джо, – заявляешь наконец, хлопая себя по бедрам. – Хватит! Да, я влюбилась в женатого и увела его из семьи. Я сука. Признаю и не собираюсь валить вину на родителей. Все-таки я уже не малышка, мне двадцать четыре года. И не мне одной не повезло с отцом.
Неправильный ответ. Ники основательно промыл тебе мозги; будет непросто (и физически, и эмоционально) выбираться из этой ямы. Однако ты стараешься, я вижу. Открываю «Макбук» и объявляю:
– Следующий вопрос. Проверка понимания прочитанного. Ты писала: «Прости меня, Ники. Думаю, я никого не смогу полюбить так же сильно, как тебя».
Ты вскакиваешь и машешь руками.
– Прекрати, Джо, пожалуйста!
Я поднимаю руку. Тихо! И продолжаю читать:
– «Хочу тебя постоянно. Со мной такого еще никогда не было».
Снова перебиваешь:
– Я всем так говорю, Джо. Парней это заводит. Неужели ты поверил?
Я срываюсь и отвечаю:
– Мне ты так никогда не говорила.
– Потому что ты на дешевку не купишься. Ты – особенный.
Да, «особенный, яркий», я помню. Ты очаровательна, но тест еще не закончен. К тому же, Бек, я полагал, ты не из тех, кто сдает экзамены за счет красивой мордашки и сексуального голоса. Продолжаю чтение:
– «Мне кажется, ты любишь свою жену больше, чем думаешь, а я, наверное, смогу полюбить Джо».
Снова перебиваешь:
– Я люблю! Люблю тебя, Джо!
Не обращаю внимания.
– Теперь ответ Ники: «Ты хочешь знать, что я думаю, Бек? Я думаю, что ты – эгоистичная, грязная сука. Желаю удачи. Такой беспринципной твари, как ты, она точно понадобится».
Закрываю «Макбук» и беру блокнот.
– У тебя есть три минуты на объяснение.
Я увеличил время, потому что ты внимательно слушала. И страдала. Я знаю, Бек, что тебе пришлось пройти через ад, и черти должны поджаривать Ники на сковородках за то, что он сделал. Но хуже всего, что виноват в этом я. Нельзя было его отпускать. Мне вправду жаль тебя, Бек. Неудивительно, что ты сбежала из своей квартиры, оставив гребаный «Макбук» и старого развратника, который его подарил. Сбежала в исступлении и в панике. И в буквальном смысле полезла на стенку в моем доме, бедняжка.
Ты молчишь, меряешь клетку шагами, а я молюсь. Молюсь, чтобы ты дала верный ответ: сказала, что сама себя не узнаешь в этих письмах, что, проведя восемь часов в клетке, словно родилась заново, что никогда не хотела этого старого похотливого извращенца и что любишь меня и молишь о прощении. Поверь, Бек, больше всего на свете я хочу простить тебя.
Прошло тридцать четыре секунды и две минуты. Наконец ты останавливаешься, смотришь на меня и отвечаешь:
– Забавно: первый же свой сеанс он начал с вопроса, что со мной не так. Или нет… Как же он сказал? «Давайте разбираться, что за хрень с вами происходит».
Ты невесело смеешься. Вот урод! Мне он сказал то же самое.
– И я ответила, что моя голова будто дом.
Значит, ты придумала этот образ! А он его у тебя украл.
– Он не понял сначала, и я объяснила, что моя голова будто дом, и в нем завелась мышь. Вот почему я все время такая тревожная.
Надо было прикончить Ники на первом же сеансе!
– Он все равно ничего не понимал, пока я не призналась, что о мыши у меня получается забыть, только когда я цепляю парней.
Я смотрю на экран с заставкой «Идеального голоса». Нет, ты прямая противоположность главной героини.
– И еще, – продолжаешь ты, разрывая на куски мое сердце, – я сказала ему, что мне нравится, когда меня хотят, и что меня привлекает новизна. Я ведь и тебе, Джо, сказала то же самое.
– Я думал, ты имела в виду хлам из «Икеи», – бормочу я.
Удивительно, но ты упоминаешь о своих проблемах, как о далеком сне или не имеющем к тебе отношения фильме, – спокойно и отстраненно. И ведь ты была такой задолго до нашей встречи. Ты называешь себя маньяком. Говоришь, что представляла одну и ту же свадебную церемонию под песню My Sweet Lord с миллионом разных парней, и «с тобой в том числе, Джо».
– То есть ты хотела выйти за меня, Бек?
– Ты ничего не понял, Джо. Я не такая.
Нет, я с тобой не согласен.
И тут ты заявляешь, что пошла на терапию ради развлечения.
– Невозможно избавиться от мыши, не разнеся к чертям собачьим весь дом.
Ты устала, проголодалась и запуталась. Я убираю блокнот в сумку и кладу в ящик два злаковых батончика со вкусом вишневого пирога. Даже в клетке, Бек, ты не можешь отказать себе в удовольствии поговорить о себе. Включаю «Идеальный голос» и поднимаюсь по лестнице, не обращая внимания на твои просьбы остаться. Извини, Бек, не могу. Мне надо подготовить вторую часть теста.
Иду в отдел популярной беллетристики и беру два экземпляра «Кода да Винчи». Потом опять спускаюсь в подвал и застаю тебя за трапезой. Ты жадно поглощаешь батончики и смотришь, как герои твоего любимого фильма «создают музыку при помощи голоса». Я молодец! Выдвигаю ящик и кидаю туда одну книгу.
– Это шутка? – спрашиваешь ты с набитым ртом.
Показываю свой экземпляр.
– Я тоже буду читать.
– Зачем?
– Это единственная книга, которую мы оба не читали.
Мы должны вместе пройти через это испытание, чтобы двинуться дальше. Ты небрежно пролистываешь книгу, уверенная в силе и притягательности мягкого, ненасытного магнита, пульсирующего у тебя между ног. Ты не боишься меня. Ты никого не боишься. Мужчины тебя любят. Никому и никогда не удастся сделаться мышью в твоем доме, потому что у тебя всегда есть кто-то наготове: горячий продавец из книжного магазина, похотливый психотерапевт или богатая подружка-лесбиянка. Кто-то всегда будет тебя добиваться, внушая тебе уверенность, что ты особенная. И даже в клетке ты чувствуешь себя желанной, а не пойманной в ловушку.
